Откровения

Сейчас ночь. Ну, знаешь, чай, спокойствие, умиротворение. Тишина, музыка, приглушенный свет.
Ну, знаешь, то, чего у нас не было.

Я пытаюсь написать тебе письмо. Такое письмо, чтобы в несколько строк, но обдавало жаром. Ну, чтобы не гневить Чехова. Ну, чего я, конечно же, не умею.

Я рисую твой портрет: почти черные кудри, карие глаза, смуглая кожа, контрастирующая с моей. Земфира в наушниках. Наверное, единственное, что нас связывало. Кроме кожи и ее контраста, при соприкосновении. Ну знаешь же.

Я не хочу вновь быть сбитой с толку этим твоим смехом. Таким до чертиков легкомысленным смехом. Твоими теплыми руками. 
Не хочу, проходя мимо забегаловки с пирожными и отвратным растворимым кофе, чувствовать учащенное сердцебиение. Не хочу праздновать день своего рождения со знакомыми в антикафе, кидаться подушками, вспоминая, как мы на них лежали. 
Я не хочу.

На самом деле, я допишу это письмо, что валяется на моем столе. Я куплю цветы, позвоню в твою дверь и уйду, надеясь, что ты догонишь, но, зная, что не нужно оборачиваться.
Знаешь, на чистоту, так и должно быть. Письмо, брошенное под твою дверь, цветы. Ты на пороге.

Но я ведь должна попытаться. Я же человек-которому-плевать-на-все. Я же себе не прощу.

Я потом буду сидеть дома после, пить чай и пожимать плечами. Говорить себе, что я пыталась. Выкину твою книгу. Или верну. Лучше верну. Буду мысленно сажать тебя в лодку и отправлять в открытое море. Насовсем.
Целовать на прощание.

А потом, я, наконец, сяду и закончу свой рассказ о нас. Словами вроде "она уходила, спиной чувствуя родной взгляд. Обладатель взгляда не спешил двигаться. N вышла на улицу и сказала себе, что началась новая жизнь. Под ногами потрескивали камни."

Ну это все при условии, что ты не пойдешь следом.
Не сломаешь мой рассказ. Вновь не пошатнешь мои мысли.
Давай же.